Красивые стихи (2)

Дмитрий Быков

Милосердное время не тронуло этих мест,
Ради рек и лесов исключенье сделав из правил,
И поэтому в каждый новый его приезд
Все бывало таким, каким он его оставил:

Золотистый покой предзимних березняков,
Примиренных, пустых, облетающих понемногу…
Никаких преград — ни листьев, ни облаков,
Ни надежд между ним и небом, и слава Богу.

Потому что нужна незыблемость. Без нее
Вместо правил останется перечень исключений,
И поэтому здесь продолжается бытие,
Независимое от любых воздушных течений.

Захрустела трава, Скорпион сменился Стрельцом,
По утрам колышутся сосны и ропщут глухо…
Здесь родиться сыном, со временем стать отцом,
А потом возвратиться в лоно Святого Духа.

По ночам в переливчатом круге луна встает,
Обещая рассвет морозный и день погожий,
Да летит, моргая красненьким, самолет,
Словно брошенный в мирозданье окурок Божий.

Расул Гамзатов

Вижу я: твои руки как руки,
Непохожи на звезды глаза.
И бровей неприметны излуки,
Хоть черны они, словно гроза.
И собой драгоценного лала
Не стремятся напомнить уста,
Но обличьем твоим, как бывало,
Я любуюсь опять неспроста.
Что возникнет, когда на странице
В книге слово от слова отсечь?
Но сольются слова в вереницы,
И поймешь, как пленительна речь!

Константин Бальмонт

Будем как Солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному,
К новому, к сильному, к доброму, к злому,
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному,
В нашем хотеньи земном!
Будем, как Солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и все золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В Вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как Солнце, оно — молодое.
В этом завет красоты!

Дмитрий Быков

Жизнь выше литературы, хотя скучнее стократ.
Все наши фиоритуры не стоят наших затрат.
Умение строить куры, искусство уличных драк —
Все выше литературы. Я правда думаю так.
Покупка вина, картошки, авоська, рубли, безмен
Важнее спящих в обложке банальностей и подмен.
Уменье свободно плавать в пахучей густой возне
Важнее уменья плавить слова на бледном огне.
Жизнь выше любой удачи в познании ремесла,
Поскольку она богаче названия и числа.
Жизнь выше паскудной страсти ее загонять в строку,
Как целое больше части, кипящей в своем соку.
Искусство — род сухофрукта, ужатый вес и объем,
Потребный только тому, кто не видел фрукта живьем.
Страдальцу, увы, не внове забвенья искать в труде,
Но что до бессмертия в слове — бессмертия нет нигде.
И ежели в нашей братье найдется один из ста,
Который пошлет проклятье войне пера и листа,
И выскочит вон из круга в разомкнутый мир живой —
Его обниму, как друга, к плечу припав головой.
Скорее туда, товарищ, где сплавлены рай и ад
В огне веселых пожарищ, — а я побреду назад,
Где светит тепло и нежаще убогий настольный свет —
Единственное прибежище для всех, кому жизни нет.

Приезжайте. Не бойтесь.
Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами ее не вернуть.

Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдем за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далеких краях.

Мы в горячих камнях черепаху поймаем,
Я Вам маленьких крабов в руках принесу.
А любовь — похороним, любовь закопаем
В прошлогодние листья в зеленом лесу.

И когда тонкий месяц начнет серебриться
И лиловое море уйдет за косу,
Вам покажется белой серебряной птицей
Адмиральская яхта на желтом мысу.

Будем слушать, как плачут фаготы и трубы
В танцевальном оркестре в большом казино,
И за Ваши печальные детские губы
Будем пить по ночам золотое вино.

А любовь мы не будем тревожить словами
Это мертвое пламя уже не раздуть,
Потому что, увы, никакими мечтами,
Никакими стихами любви не вернуть.

Александр Вертинский

Хочется чая и шоколадку,
Носом уткнуться в твою ключицу…
Рядом заснуть с тобой сладко-сладко,
Сон охраняя твой, как волчица…

Хочется рядом… сквозь мрак и холод…
Хочется вместе «огонь и воду»…
Все пережить и «войну» и голод…
Крепко держав, не отнять свободу…

Хочется сына, а после дочку…
Чтобы ресницы твои… и веки…
Пусть будет деготь на мёда бочку,
Только чтоб рядом с тобой навеки.

Пусть будет радость, немножко боли…
Как же иначе? Так было б скучно…
Если есть сахар, пусть капля соли,
Приторность тоже не очень вкусно.

Хочется нежность дарить без края,
Хочется чувствовать твою силу…
Только бы Бог не прогнал из Рая…
Я не о многом его просила…

Осип Мандельштам

Я к губам подношу эту зелень —
Эту клейкую клятву листов,
Эту клятвопреступную землю:
Мать подснежников, кленов, дубков.

Погляди, как я крепну и слепну,
Подчиняясь смиренным корням,
И не слишком ли великолепно
От гремучего парка глазам?

А квакуши, как шарики ртути,
Голосами сцепляются в шар,
И становятся ветками прутья
И молочною выдумкой пар.

В мире, где живёт глухой художник,
дождик не шумит, не лает пёс.
Полон мир внезапностей тревожных,
неожиданных немых угроз.

А вокруг слепого пианиста
в яркий полдень не цветут цветы:
мир звучит встревоженно и чисто
из незримой плотной пустоты.

Лишь во сне глухому вдруг приснится
шум дождя и звонкий лай собак.
А слепому – летняя криница,
полдень, одуванчик или мак.

…Всё мне снится, снится сила духа,
Странный и раскованный талант.
Кто же я, художник ли без слуха
Или же незрячий музыкант?

Алигер Маргарита

Сергей Есенин
С добрым утром!

Задремали звезды золотые,
Задрожало зеркало затона,
Брезжит свет на заводи речные
И румянит сетку небосклона.

Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Шелестят зеленые сережки,
И горят серебряные росы.

У плетня заросшая крапива
Обрядилась ярким перламутром
И, качаясь, шепчет шаловливо:
"С добрым утром!"

…Безумным смехом заходиться,
Поверить линиям руки,
Сбежать из дома с проходимцем
И разорвать черновики…

А может, просто жить иначе:
В тиши, в глуши, на дикой даче,
Пейзажи гладью вышивать,
Котенка в морду целовать

И по ночам мечтать о принце,
Подсев к открытому окну,
Судьбе молиться на луну,
Носить колечко на мизинце,

И под пластинку Адамо
Писать к Онегину письмо…

Екатерина Горбовская

Игорь Северянин

…То ненависть пытается любить
Или любовь хотела б ненавидеть?
Минувшее я жажду возвратить,
Но, возвратив, боюсь его обидеть,
Боюсь его возвратом оскорбить.

Святыни нет для сердца святотатца,
Как доброты у смерти… Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла бояться,
Поправшему любви своей закон!

Но грешники — безгрешны покаяньем,
Вернуть любовь — прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце обмануть
Своим туманно-призрачным желаньем:

Не месть ли то? Не зависть ли? Сгубить
Себя легко и свет небес не видеть…
Что ж это: зло старается любить,
Или любовь мечтает ненавидеть?..

Борис Пастернак

Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся огонь, вся горенье,
Дай запру я твою красоту
В темном тереме стихотворенья.

Посмотри, как преображена
Огневой кожурой абажура
Конура, край стены, край окна,
Наши тени и наши фигуры.

Ты с ногами сидишь на тахте,
Под себя их поджав по-турецки.
Все равно, на свету, в темноте,
Ты всегда рассуждаешь по-детски.

Замечтавшись, ты нижешь на шнур
Горсть на платье скатившихся бусин.
Слишком грустен твой вид, чересчур
Разговор твой прямой безыскусен.

Пошло слово любовь, ты права.
Я придумаю кличку иную.
Для тебя я весь мир, все слова,
Если хочешь, переименую.

Разве хмурый твой вид передаст
Чувств твоих рудоносную залежь,
Сердца тайно светящийся пласт?
Ну так что же глаза ты печалишь?

Марина Цветаева

Сегодня таяло, сегодня
я простояла у окна.
Ум — отрезвленней, грудь свободней,
опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть,
устала попросту душа
и как-то не хотелось трогать
мятежного карандаша.

Так простояла я — в тумане,-
далекая добру и злу,
тихонько пальцем барабаня
по чуть звенящему стеклу.

Душой не лучше и не хуже,
чем первый встречный: этот вот,-
чем перламутровые лужи,
где расплескался небосвод.

Чем пролетающая птица
и попросту бегущий пёс.
И даже нищая певица
меня не трогала до слёз.

Забвенья милое искусство
душой освоено уже.
Какое-то большое чувство
сегодня таяло в душе.

Самуил Маршак

Когда вы долго слушаете споры
О старых рифмах и созвучьях новых,
О вольных и классических размерах, —
Приятно вдруг услышать за окном
Живую речь без рифмы и размера,
Простую речь: "А скоро будет дождь!"

Слова, что бегло произнес прохожий,
Не меж собой рифмуются, а с правдой
С дождем, который скоро прошумит.

Есть иволги в лесах, и гласных долгота
В тонических стихах единственная мера,
Но только раз в году бывает разлита
В природе длительность, как в метрике Гомера.

Как бы цезурою зияет этот день:
Уже с утра покой и трудные длинноты,
Волы на пастбище, и золотая лень
Из тростника извлечь богатство целой ноты.

Осип Мандельштам

Сказали: "Время лечит".
Не лечит никогда.
Страданье, как и мышцы,
Лишь укрепят года.
Но время — как проверка
Для тех, кто уцелел.
С годами стало легче?
Ну, значит, не болел.

Эмили Дикинсон

Арсений Тарковский

Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый,
Но все мне кажется, что розы на окне,
И не признательность, а чувство полной меры
Бывает в этот день всегда присуще мне.
А если я не прав, тогда скажи — на что же
Мне тишина травы и дружба рощ моих,
И стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожий
На объяснение в любви глухонемых?

Пошли на убыль эти ночи,
Еще похожие на дни.
Еще кромешный полог, скорчась,
Приподнимают нам они,
Чтоб различали мы в испуге,
Клонясь к подушке меловой,
Лицо любви, как в смертной муке
Лицо с закушенной губой.

Александр Кушнер

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

Эдуард Асадов

Сыплют волны, с колесами споря,
Серебристые брызги вокруг.
Ни смущения в сердце, ни горя, —
Будь счастливым, мой маленький друг!

В синеву беспокойного моря
Выплывает отважный фрегат.
Ни смущения в сердце, ни горя, —
Будь счастливым, мой маленький брат!

Марина Цветаева