Грустные стихи (2)

Напиши пару строк хотя бы.
Пара строк от тебя- не мелочь.
Как живешь без меня?Порядок?
Что ж, и мне без тебя сумелось.

Помнишь? Ты мне сказал: "Забудь,
Отпусти меня и не злись…"
Я запомнила только суть…
Было больно, хоть расколись.

А сейчас…напиши. Не дрогнет.
Что на месте души? Пусто.
Забывать тех, кто был дорог-
Я освоила это искусство.

© Светлана Кирсанова

Торжествуй, она сломалась,
Беги, похвастайся друзьям,
Расскажи, как сильно унижалась,
И слезы лились по ее щекам.

И не забудь сказать, какой крутой ты,
Как уничтожил, ту, что не могла,
Любила, верила, считала дни,
Ждала и засыпала у окна.

Вот только ночью, приходя домой,
Поняв, что не волнуется она,
Не ждет тебя, как раньше зимнюю порой,
Надеюсь, ты поймешь тогда.

Быть может, даже пожалеешь,
Что не вернуться тем огням,
Сожмется сердце, побледнеешь,
Ну что ж, беги, похвастайся друзьям!

©Мария. М

Он сам никогда не дарил мне цветы.
Он не был моим и остался случайным.
А мне до него — над землей три версты.
А я не пойму, почему я скучаю.

А он мне не стал ни рукой, ни плечом.
Он просто в морозы отпаивал чаем.
А я не пойму, почему горячо…
А я не хочу. Но, наверно, скучаю.

А он мне не стал ни врагом, ни крылом.
Он шар мой воздушный подрезал невольно.
А он меня сжег. И забылся теплом.
А я не пойму, почему мне так больно.

Мне кажется, я забываю его.
И даже чужие шаги замечаю.
Сгорело. Осталось одно «ничего».
А я не пойму, почему я скучаю…

© Алена Васильченко

Федор Тютчев

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На брошенное тело…

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,-
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Неправда… Отрекаются, любя…
Вытаскивая острые занозы…
Устав от непрерывного дождя…
В котором одиноко прячут слёзы…

Устав от бесконечного «понять»…
От рифм ненужных и бессонниц стылых…
Душе устав нелепо изменять,
Терзаясь памятью, что «это было»…

Конечно, отрекаются, любя…
Чтобы себя спасти… Добра желая…
И, отрекаясь с болью, уходя,
Ломают крылья и скользят по краю…

Не правда… Отрекаются, любя…
Роднятся с одиночеством привычным
В стране с названьем серым «Без тебя»…
И всё волшебное становится обычным…

Карета — в тыкву, Золушке — метлу…
Передник — вместо сказочного платья…
И — шагом марш — в печальную страну,
Храня в воспоминаниях объятья…

Лишь башмачок хрустальный — как укор —
Стоит на подоконнике без пары…
Кастрюли, стирка… Глупой сказки вздор.
Всё было ясно… с самого начала.

Поверьте… Отрекаются, любя…

Хватит пить кофе глотками нервными.
Самые близкие — уходят первыми.
Как эта фраза тебе не нравится…
Самые лучшие — не возвращаются.

Хватит бить стекла, звонить без устали.
Если предательство — то искусное.
Если случайно столкнетесь взглядами,
Ты себя спросишь: "оно мне надо ли?"

Хватит снотворного, боли, ярости.
Самые близкие — так безжалостны.
Хватит лелеять свою бессонницу.
Самые лучшие — слишком помнятся…

© Хрустальная Марго

И вроде бы здоровая/живая,
Но кажется, что больше не живу.

Он говорил: "Какая ты смешная,
Никто не нужен, я тебя люблю"

Он одевал мне капюшон и злился:
"Где шапка, почему ты без нее?".

А перед сном он за меня молился.
Куда пропало дорогое все?

Он говорил: "любимая, родная,
Я навсегда с тобою, не уйду".

И вроде бы здоровая/живая,
Но кажется, что больше не живу.

Константин Бальмонт

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора, –
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далеко-далеко.
Во всем утомленье, глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада, –
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.
1900

Ты приходишь все реже, а я не ищу объяснений,
Ты размыт, как улыбка Мадонны на старом портрете.
Мне и вечность мала, а тебе достает и мгновений…
Я тебя отпускаю на волю, мой Ласковый Ветер!

Я чего-то ждала, изучая тебя осторожно,
Но однажды, проснувшись, себя вдруг на мысли поймала:
Ты — всеобщий ресурс, и тебя разделить невозможно,
Ты для всех и ничей, мне тебя до безумия мало!

Я тебя удаляю, ненужные файлы стирая,
Моя память и так до краев переполнена разным…
Я игру приняла и красиво ее доиграю,
А на память оставлю твой образ отчаянно-страстный.

Впрочем, я виновата сама — слишком много хотела,
Я мечтала в руках удержать разыгравшийся ветер…
Ты и сам называл меня "Солнце" — обычное дело…
Но теперь не твое, и тебе уже больше не светит!

Я тебя отпускаю из снов, прогоняю из мыслей,
В суете понемногу себя от тебя отучаю.
Две чужие планеты на разных орбитах зависли…
Забываю тебя… И, поверь, я почти не скучаю…

Вечерами не жду тебя больше, мой Ласковый Ветер,
С нетерпением не мерю шагами пустую квартиру.
Ты меня приручал, но сама за себя я в ответе.
Мне не больно…совсем… Улетай! Я дарю тебя миру!

Если вдруг станет грустно, приходи среди ночи
Напою тебя чаем или сваренным кофе
До утра поболтаем, я развею тревоги
Приходи, ты ведь знаешь ко мне все дороги
И с погашенным светом, с чувством нежности в сердце
С приходящим рассветом, и старенькой песней,
Будем долго курить, и мечтать, говорить
Будем верить в слова, и бороться за миг
И пусть я для тебя, стану ближе немного
Приходи, ты ведь знаешь, ко мне все дороги.

© Автор неизвестен

И вправду — привыкаешь ко всему.
К пустому дому, чаю листовому…
Любовь отдав кому-то одному,
Не можешь подарить её другому.

Друзьям киваешь — всё, мол, впереди.
Забыто и не стоит волноваться.
Домой приходишь около пяти
И не листаешь новости из глянца.

И вправду — привыкаешь ко всему.
Уже и одиночество не страшно,
И даже есть признательность к нему
За жизнь, давно налаженную, вашу…

И думаешь — бывают те, кто вмиг
Вычеркивают, тотчас заменяют…
И лёгкость есть особенная в них,
И нет того, что так тебя терзает.

Об этом ты не скажешь никому —
Ты, видимо, из тех, кто по-простому,
Любовь отдав кому-то одному,
Не может подарить её другому.

Кормишь меня разлукой, кормишь…
Стала совсем без тебя чужая.
Как мы простились с тобою, помнишь?
Как же я без тебя скучаю…

Время уходит впустую, время
Катится в пропасть словами, снами.
Будни разбавлены акварелью,
Я без тебя говорю стихами.

Может, теряю тебя, может
Это лишь вязь моих суеверий…
Я ощущаю разлуку кожей,
Я замираю от скрипа двери.

С каждым глотком умираю, с каждым,
Воздуха мало, а жажды больше,
Чувства… -слишком они бумажны,
Ломче, нежнее, хрупче, тоньше.

Ты разрываешь меня, мой милый,
На миллионы частиц, кусочков.
Иглы пронзают насквозь, иглы,
Я разложилась на буквы, точки.

Пляшет в объятьях города ветер,
Ветер, сметающий пыль иллюзий.
Там, между призрачных междометий
Нас уже никогда не будет.

Кормишь меня мечтами, кормишь
Вечностью, тишиной, молчаньем,
Мыслями о тебе полнишь,
Как же я без тебя скучаю…

Борис Пастернак

Сегодня мы исполним грусть его —
Так, верно, встречи обо мне сказали,
Таков был лавок сумрак. Таково
Окно с мечтой смятенною азалий.

Таков подьезд был. Таковы друзья.
Таков был номер дома рокового,
Когда внизу сошлись печаль и я,
Участники похода такового.

Образовался странный авангард.
В тылу шла жизнь. Дворы тонули в скверне,
Весну за взлом судили. Шли к вечерне,
И паперти косил повальный март.

И отрасли, одна другой доходней,
Bздымали крыши. И росли дома,
И опускали перед нами сходни.

Господи, дай мне сил это вынести,
дай мне мудрости женской немного.
Побороть все грешные зависти,
позабыть что такое тревога.

Стать мудрее, забыть все обиды,
что б с души моей камни пропали,
что бы мысли про суициды
никогда меня не посещали.

Помоги позабыть мне ненужных,
тех, кто даже в беде не поможет.
Всех озлобленных, равнодушных,
кого изнутри зависть гложет.

Господи дай мне счастья и радости,
подари мне немного тепла.
Что б забыть все те мелкие пакости,
что весна мне с собой принесла.

Мне небо проверки опять посылало,
Как только вставала с разбитых колен.
Я еле держалась, уже не летала,
Но всё ж не сдавалась унынию в плен…
Друзья удирали, завидев несчастье
В моих потускневших от боли глазах…
Казалось, что сердце взорвётся на части,
Но небо несло сквозь беду на руках…

И близкие вдруг становились чужими…
Чужие своё подставляли плечо…
Все беды в судьбе оказались благими…
Тех «ангелов» вижу, в ком прятался чёрт…
Мне было так страшно, ведь маски слетали,
Намордники тоже с фальшивых людей.
Мне даже казалось, что на карнавале
Устроенном жизнью, я тоже злодей…

Потом огляделась… Разрушены стены…
Развалины только и трон опустел…
Исчезли шуты, им не жить без арены,
А рядом задумчивый ангел сидел…
К нему подошла и в глаза посмотрела…
Спросила «За что?» и узнала ответ:
«Чтоб здесь ты построила всё, что хотела,
И с тем, с кем хотела, ошибки здесь нет…»

И я поняла… Бог, как в «золушке» гречку,
Отсеял людей, кто с душою пустой…
Он мне указал, в ком болото, в ком речка…
Спасибо за тех, кто остался со мной…

© Ирина Самарина-Лабиринт

Я, наверно, сошёл с ума
В переплёте холодных дней.
В моих мыслях только она.
Не могу я не думать о ней.
В моей жизни царит пустота.
В моём сердце горят огни.
Смысл жизни моей — она.
Нам должно быть с ней по пути.
С ранней ночи до позднего дня
Наблюдаю её я лик.
Ведь она такая одна
И на ней смысл жизни возник.
Вроде как, я многих любил,
Понял вдруг — не любил никого.
Мне никто так тепло не дарил,
Чтобы душу огнём обожгло.
В темноте одиноких дней
Проживаю я жизнь свою зря.
Я хотел бы знать всё о ней —
Даже имя не знаю я.

Предупреди, когда захочешь умереть…
Я посижу с тобой в забытом старом сквере,
Напомню — каждому дано по его вере,
А ты о том, как боязно стареть.

Предупреди меня отчаянным звонком
Примерно в без пятнадцати три ночи.
Я сонным голосом спрошу чего ты хочешь,
А ты ответишь, что всё в жизни кувырком.

И я приду к тебе, пожалуй, в пять утра
И захвачу с собою пару наших песен.
Они меня, признаться честно, бесят,
Но мы споём их, раз тебе пора.

Я обниму тебя, хоть мне и нелегко,
А ты убьёшь меня смиренным взглядом…
Я прочитаю в нём: "Пожалуйста, не надо…"
И к горлу вновь подступит горький ком.

Когда захочешь умереть — предупреди,
И я приду к тебе с другого края света.
Я думаю, ты должен знать об этом,
Когда захочешь умереть — нам по пути…

Юлия Друнина

Мир до невозможности запутан.
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.

Ты прочтешь и скажешь:
— Очень мило,
Жизнеутверждающе притом.—
И не будешь знать, как больно было
Улыбаться обожженным ртом.

Жив-здоров. Не глядишь на другую.
Вот и всё. Остальное стерплю.
Не грустишь? Но и я не тоскую.
Разлюбил? Но и я не люблю.
Просто мне, чтоб по белому свету
Подыматься дорогой крутой,
Нужно верить, что дышишь ты где-то,
Жив-здоров… И не любишь другой.

Иннокентий Анненский

Мне тоскливо. Мне невмочь.
Я шаги слепого слышу:
Надо мною он всю ночь
Оступается о крышу.

И мои ль, не знаю, жгут
Сердце слёзы, или это
Те, которые бегут
У слепого без ответа,

Что бегут из мутных глаз
По щекам его поблёклым,
И в глухой полночный час
Растекаются по стёклам.